С ростом числа споров по субсидиарной ответственности обнажилась проблема защиты прав ответчиков по таким спорам. Только за первое полугодие 2022 года было подано 3677 заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности или убыткам.
Для сравнения: за первое полугодие 2021-го подано 3339 подобных заявлений. Зачастую «меч» субсидиарной ответственности может применяться не для защиты кредиторов, а для разрешения корпоративного конфликта или рейдерского захвата.
Сам ответчик оказался без «щита». Проблема возникла при принятии главы III.2 Закона о банкротстве. Если прежняя редакция Закона о банкротстве содержала прямое указание на статус ответчика по спору о привлечении к субсидиарной ответственности как лица, участвующего в деле о банкротстве, то новую редакцию суды применяли буквально, не допуская участие контролирующего лица в иных спорах, не связанных с ответственностью1.
Суды отклоняли жалобы ответчиков и ссылались на то, что возникновение спора о привлечении к субсидиарной ответственности не свидетельствует о наличии оснований, предусмотренных ст. 42 АПК РФ, которая позволяет обжаловать судебные акты лицам, о правах и обязанностях которых приняты судебные акты. Подобную позицию разделяли как суды апелляционной инстанции2, кассационной инстанции3, так и суды высших судебных инстанций4.
В результате из-за формального толкования судами положений ст. 61.15 Закона о банкротстве такое лицо не могло возражать относительно включения в реестр требований кредиторов с мнимыми требованиями и принимать участие в оспаривании сделок должника. Впоследствии судебные акты о включении таких кредиторов влияли на размер ответственности; а определения об оспаривании становились основаниями для привлечения контролирующего лица к ответственности.
Но в 2021 году сначала Верховный Суд РФ5, а затем и Конституционный Суд РФ расширили права контролирующего лица, признав за ним статус лица, участвующего в деле о банкротстве, пусть и в ограниченном объеме6. После этого вектор судебной практики стал меняться в сторону предоставления контролирующему лицу дополнительных прав7.
Предоставив контролирующему лицу больше прав, суды столкнулись с двумя новыми вызовами. Во-первых, возник вопрос восстановления сроков на обжалование судебных актов. Во-вторых, предстояло определить конкретные категории споров, в рамках которых контролирующее лицо может принимать участие.
Определяя возможность восстановить пропущенный срок, суды пришли к выводу, что, с учетом неконституционности положений ст. 61.15 Закона о банкротстве срок на обжалование судебных актов должен определяться с даты принятия Постановления КС РФ № 49-П8.
Но срок не восстановят, если контролирующее лицо знало о наличии спора, но не предприняло мер по обжалованию. Так, в деле о банкротстве ООО «Югрос» была оспорена сделка с ООО «Евротэк». Затем Шапиев М.Х. как привлеченное к ответственности лицо обратился с апелляционной жалобой на судебный акт об отказе в пересмотре.
Суд округа отменил Постановление суда апелляционной инстанции, прекратил производство по апелляционной жалобе9. Арбитражный суд Уральского округа указал, что, поскольку Шапиев М.Х. был директором ответчика по спору об оспаривании сделок, ему было известно о наличии спора.
Из этого следует, что если контролирующее лицо обладало фактической возможностью участвовать в судебном процессе, влияющем на спор о привлечении к субсидиарной ответственности, то суд может отказать в восстановлении срока.
По умолчанию же срок на обжалование судебных актов будет восстановлен.
Другим, более сложным вопросом являлось определение объема прав контролирующего лица и тех категорий споров, в которых он может участвовать.
Расширяя права контролирующих лиц, в обоих случаях высшие суды рассматривали только вопрос о статусе ответчика по спору о привлечении к субсидиарной ответственности, не рассматривая вопрос о другом способе защиты — возмещении убытков.
Это привело к ограничительному подходу разъяснений. Согласно ему, контролирующее лицо не может обжаловать действия управляющего, если оно было привлечено к ответственности в виде возмещения убытков, а не к субсидиарной ответственности.
Так, несмотря на позицию высших судов, Арбитражный суд Волго-Вятского округа отказал контролирующему лицу в праве на обжалование действий конкурсного управляющего. Суд указал, что контролирующее лицо является участником обособленного спора по заявлению о взыскании убытков, а не о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, а право такого лица на защиту не является абсолютным10.
Подобное решение представляется спорным.
Во-первых, с точки зрения нормативного регулирования положения ст. 61.15 Закона о банкротстве применяются как для разрешения споров о взыскании убытков (ст. 61.20 Закона о банкротстве), так и для споров о привлечении к субсидиарной ответственности (ст. 61.1 — ст. 61.12 Закона о банкротстве). Более того, именно на суд возложена обязанность квалифицировать вред, причиненный контролирующим лицом, либо как убытки, либо как субсидиарную ответственность.
Во-вторых, сами суды распространяют нормы о субсидиарной ответственности по аналогии на отношения, связанные со взысканием убытков (например, в части порядка распоряжения правом требования). Если быть последовательными, то и статус ответчиков по спору также надо определять одинаково.
Наконец, нет и правовых оснований для того, чтобы ограничить право на участие в спорах только ответчиком по спору о взыскании убытков. По логике высших судов интерес ответчиков состоит не только в уменьшении размера своей ответственности, но и в пополнении конкурсной массы.
В этой связи более сбалансированной представляется позиция, что разъяснения из Постановления КС РФ № 49-П применяются по аналогии в том числе к ответчикам по спору о взыскании убытков.
При этом, как верно отмечено в судебной практике, не может иметь значения, было ли привлечено к ответственности контролирующее лицо в рамках или вне рамок дела о банкротстве11.
В то же время на практике возникают сложности при рассмотрении вопроса, в каких случаях контролирующее лицо вправе обжаловать судебные акты или быть участником спора в деле о банкротстве.
Рассматривая этот вопрос, высшие суды исходили из того, что спор должен влиять на два параметра: 1) уменьшение размера ответственности контролирующего лица; 2) пополнение конкурсной массы.
Но критерии сформулированы достаточно широко. Например, к таким спорам можно отнести не только обжалование действий конкурсного управляющего и споры о включении требований кредиторов, но даже и споры о разрешении разногласий относительно положения о порядке продажи12; о привлечении конкурсным управляющим специалистов13.
Таким образом, несмотря на наделение контролирующего лица статусом участника дела о банкротстве, объем прав этого лица зависел от усмотрения конкретного суда.
Приведу пример из своей практики. В рамках дела о банкротстве было предъявлено два идентичных требования о включении в реестр требований кредиторов. В обоих случаях требование включалось в реестр требований кредиторов на основании решения суда общей юрисдикции о взыскании с должника неустойки по договору долевого участия.
В рамках представления интересов контролирующего лица были поданы апелляционные жалобы на судебные акты о взыскании долга со ссылкой на п. 24 Постановления Пленума ВС РФ № 35 и разъяснения Постановления КС № 49-П.
Оба дела были рассмотрены одним и тем же апелляционным судом общей юрисдикции, а результаты оказались принципиально разными. В одном случае суд рассмотрел жалобу и удовлетворил ее. В результате судебный акт о взыскании был отменен. В другом случае после двух судебных заседаний суд апелляционной инстанции оставил жалобу контролирующего лица без рассмотрения14. Это демонстрирует, что на уровне нижестоящих инстанций до сих пор отсутствует единообразие в применении разъяснений и правильном толковании ст. 61.15 Закона о банкротстве.
Надежда в окончательном разрешении этого вопроса возлагалась на законопроект № 132289-815, разработанный во исполнение Постановления КС РФ № 49-П. Сейчас законопроект рассмотрен, поправки вступили в силу со 02.12.2022.
Теперь на основании мотивированного ходатайства контролирующего должника лиц арбитражный суд выносит определение о его привлечении к участию в рассмотрении дела о банкротстве. Данное определение может быть обжаловано.
После вынесения определения контролирующее лицо имеет право участвовать в деле о банкротстве при разрешении вопросов, решение которых может повлиять на привлечение его к ответственности, а также на размер такой ответственности, в том числе обжаловать ранее принятые судебные акты.
Законодатель специально подчеркивает, что сама по себе подача ходатайства не является признанием заявившим его лицом вины в банкротстве должника и не может служить основанием для привлечения лица к ответственности.
Анализируя изменения, следует отметить очевидные положительные стороны поправок: оперативное реагирование законодателя на позицию высших судов; устранение правового пробела и закрепление в законе статуса контролирующего лица как лица, участвующего в деле.
Но нельзя обойти и спорные вопросы, отвечать на которые, видимо, придется судам.
Во-первых, несмотря на содержащуюся оговорку о том, что ходатайство не является признанием вины и не может служить основанием для привлечения подавшего его лица к ответственности, возникает вопрос, может ли такое контролирующее лицо, уже заявившее о своем интересе, впоследствии опровергать сам факт наличия корпоративного контроля и свой статус бенефициара.
Так как закон исходит из того, что ходатайство должно быть мотивировано, очевидно, что заинтересованное лицо должно раскрыть перед судом сведения, свидетельствующие об осуществлении заявителем контроля над должником в определенной форме.
С учетом достаточно широких критериев для признания лица контролирующим зачастую такое признание может расцениваться если не в качестве доказательства вины, то как доказательство того, что ответчик контролировал деятельность банкрота. Вина в таком случае все равно будет предполагаться (п. 2 ст. 401 ГК РФ)16.
Впоследствии, при рассмотрении спора о привлечении к субсидиарной ответственности такого лица, ответчик будет вынужден опровергать ранее предоставленную им же информацию и фактически противоречить своему предшествующему поведению.
Таким образом, поданное ходатайство, хотя и не будет означать признание вины, но может быть использовано кредиторами и конкурсным управляющим как доказательство по делу о банкротстве.
Во-вторых, делая акцент на «мотивированном» характере ходатайства контролирующего лица, невозможно сказать, до какой степени такое ходатайство должно быть мотивированным. Достаточно ли будет раскрыть перед судом только потенциальную заинтересованность в исходе спора или такое лицо должно предоставить суду всю информацию обо всех решениях, принимаемых в обществе в период контроля, чтобы суд оценил, насколько дело о банкротстве затронет его права?
Наконец, стоит упомянуть и санкцию за бездействие по неподаче такого ходатайства. Если контролирующее лицо не обратится с таким ходатайством, то у него не будет возможности впоследствии восстановить срок на обжалование. Единственное исключение — добросовестное заблуждение относительно наличия статуса контролирующего должника лица.
При этом, установив такое понятие, как «заблуждающийся» бенефициар, законодатель не разъяснил, в чем должно быть выражено заблуждение. Добросовестное заблуждение предполагает неумышленное искажение действительных фактов. Но ни в судебной практике, ни в доктрине нет таких случаев, когда контролирующее лицо может добросовестно заблуждаться относительно причастности к управлению должником17.
Из этого следует, что закон фактически затрагивает ограниченное число случаев и рассчитан только на самый очевидный случай: когда ответчик был контролирующим лицом и осуществлял контроль на протяжении всех трех лет, предшествующих дате возникновения объективного банкротства.
Но ключевая проблема состоит в том, что такие традиционные контролирующие должника лица и так обладают правом на участие в деле о банкротстве. Начиная с 2002 года суды последовательно расширяли круг лиц, обладающих правом на участие в деле о банкротстве. Если при принятии Закона интересы всех участников мог представлять только один человек, то сейчас в деле о банкротстве могут участвовать действующие участники (независимо от доли в уставном капитале); бывшие участники, которым не была выплачена действительная стоимость доли; субординированные кредиторы.
В этой связи сложно назвать новую редакцию ст. 34 и ст. 61.15 Закона о банкротстве оптимальной. Законодатель не устранил полностью пробел, что на практике может повлечь лишение добросовестных контролирующих должника лиц права на участие в деле о банкротстве или отказ в восстановлении сроков на обжалование.
Следующий вопрос — объем прав контролирующего лица и те категории споров, в которых бенефициар может участвовать.
В новой редакции п. 4 ст. 34 Закона о банкротстве установлено, что контролирующее лицо вправе участвовать в рассмотрении вопросов, решение которых может повлиять на привлечение его к ответственности и на ее размер.
Эти же критерии были сформулированы судебной практикой. Законодатель не ввел дополнительные критерии, оставив все на усмотрение судов.
Таким образом, несмотря на наделение контролирующего лица статусом участника дела о банкротстве, объем прав этого лица по-прежнему зависит от суда, рассматривающего дело о банкротстве.
В этой связи в качестве практической рекомендации при наличии интереса в участии в споре контролирующему лицу предлагается выделить в отдельный блок правовое обоснование его заинтересованности в участии в обособленном споре.
В свою очередь, кредитор может возражать против участия контролирующего лица в процессе, требуя раскрыть всю информацию о совершенных при его участии действиях. Также кредитору предстоит учесть сопутствующие риски поздней подачи заявления о привлечении к субсидиарной ответственности. Неторопливость кредитора в процедуре банкротства может повлечь для него возможность повторного пересмотра судебных актов по делу о банкротстве и как следствие затягивание процедуры банкротства.
Кроме того, нужно учитывать последствия привлечения контролирующих лиц, находящихся в банкротстве, в качестве таких участников. Помимо бенефициара потенциальным правом на обжалование судебных актов могут быть наделены финансовый управляющий контролирующего лица; его дети и супруга (п. 6 ст. 61.16 Закона о банкротстве).
Как бы то ни было, первый шаг на пути расширения прав контролирующих должника лиц сделан. Но только время и правоприменительная практика смогут показать успешность разрешения всех упомянутых вопросов.
1. Суды ссылались на п. 1 ст. 61.15 Закона о банкротстве, согласно которой «лицо, в отношении которого в рамках дела о банкротстве подано заявление о привлечении к ответственности, имеет права и несет обязанности лица, участвующего в деле о банкротстве как ответчик по этому заявлению».
2. См: Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 24.05.2021 № 09АП-26349/2021 по делу № А40-119138/2017, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 11.10.2021 № 09АП-54538/2021 по делу № А40-3720/2018.
3. См: Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 27.09.2019 № Ф01-4591/2019 по делу № А43-7702/2013, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 15.01.2020 № Ф05-7291/2019 по делу № А40-168478/2017, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 01.06.2021 № Ф05-11236/2018 по делу № А41-20564/2016
4. См: Определение ВС РФ от 24.01.2020 № 306-ЭС19-25729 по делу № А49-17083/2017, Определение ВС РФ от 12.03.2020 № 305-ЭС20-788 по делу № А40-108590/2017.
5. 30.09.2021 СКЭС ВС РФ вынесла Определение № 307-ЭС21-9176 по делу № А56-17680/2017, в котором суд признал право контролирующих должника лиц обратиться с жалобой на действия арбитражного управляющего.
6. Вслед за ВС РФ по данному вопросу высказался Конституционный Суд Российской Федерации (далее — КС РФ) в Постановлении от 16.11.2021 № 49-П. Ссылаясь на гарантию баланса интересов как публично-правовую цель института банкротства, КС РФ указал на право контролирующих должника лиц обжаловать судебные акты, принятые без их участия, в частности, о признании обоснованными требований кредиторов должника и о включении их в реестр.
7. См. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 05.07.2022 № Ф05-32956/2021 по делу № А40-89877/2021; Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 14.01.2022 Ф04-1155/2018 по делу № А75-3194/2017.
8. Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 17.03.2022 № Ф02-1000/2022 по делу № А10-7961/2018; Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 31.08.2022 № 305-ЭС16-20559(13) по делу № А40-98386/2015.
9. Постановление Арбитражного суд Уральского округа от 02.12.22 по делу № А50-2174/2019.
10. Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 19.10.2022 по делу № А43-580/2017.
11. Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 05.03.2022 № Ф02-357/2022 по делу А33-31047/2018.
12. Так, Определение начальной продажной цены или порядка ее снижения может повлиять на итоговый размер полученных денежных средств при продаже имущества с торгов.
13. Например, привлечение специалиста по поиску активов контролирующего лица может привести к увеличению текущих обязательств, что влияет на размер субсидиарной ответственности.
14. Сейчас готовится кассационная жалоба.
15. https://sozd.duma.gov.ru/bill/132289-8
16. Гутников О.В. Корпоративная ответственность в гражданском праве: монография. М.: ИЗиСП, КОНТРАКТ, 2019. 488 с.
17. Автор может предположить, что норма рассчитана на применение к наследникам контролирующего лица, не являющимся выгодоприобретателями по сделкам.
Адвокат юридической компании «Сотби», аспирант кафедры предпринимательского, корпоративного и трудового права ИПиНБ РАНХиГС
Источник: БО